Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935 - Страница 56

К оглавлению

Васса. Кто это тебе не указ?

Прохор. Мы тут с Натальей…

Васса. Вижу, что тут и с Натальей.

Прохор. Как Сергей-то?

Васса. Ничего. На сердце жалуется. Ната, скажи, чтоб чаю дали мне.

Наталья. Сказали бы прямо, что мешаю…

Васса. Да. И — мешаешь. А чай я ещё не пила. Ты чего кричал?

Прохор. Закричишь! Суд-то не удалось отвести.

Васса. С девицами подожди говорить об этом. Сама скажу.

Прохор. Наталья знает. Она и сказала мне.

Васса. А ей — кто?

(Людмила тихонько входит.)

Прохор. Сын Мельникова. Напрасно девицы принимают его.

Людмила. Он интересный, а нам — скучно! Подруги всё хворают, не ходят к нам.

Васса. Ты, Люда, поди-ка помоги Лизе убраться в комнатах.

Людмила. Я хочу с тобой побыть. Что ты меня всё толкаешь куда-нибудь?

Васса. Дела, Людок, хозяйство.

Людмила. Хозяйство, хозяйство! А для дочери и нет время, ни минутки!

Васса. Вот, буду чай пить — придёшь, поговорим, а теперь — иди!

Людмила. Плакать хочется от этого. Я ведь знаю — ты будешь дядю Прохора ругать за то, что он папу распутным зовёт, знаю!

Васса (гладя голову дочери, провожает её к двери). Распутный, это… не обида. Распутный — распутывает. Кто-нибудь напутал, а он распутывает. Вот я — всю жизнь распутываю путаницы разные…

Людмила. Это ты шутишь! Я ведь знаю, что такое распутный! Вот — дядя Прохор.

(Васса хочет закрыть дверь за ней — не удалось.)

Людмила (выскользнув из-под руки матери). Распутный. Лизу беременной сделал. Папу ругает, не любит его.

Прохор. Сочиняешь! А вообще старики на любовь скупы.

Людмила. И ты, мама, не любишь?

Васса. Ну полно, полно!

Людмила. Почему не любишь? Дядя — тоже пьяница, так его — любишь… Пьянство — болезнь. Женя Мельников…

Прохор. Источник премудрости… к чёрту!

Людмила. Вроде… колик, какая-то…

(Лиза вносит маленький самовар, за ней — Наталья с подносом посуды. Васса, обняв дочь, ходит по комнате, как бы прислушиваясь к чему-то. Возбуждена, но скрывает возбуждение. Остановилась, рассматривает замки.)

Васса (брату). Всё ещё балуешься, не надоело?

Прохор. Баловство недорогое. А может быть, и не баловство?

Васса. Ну, а что же?

Прохор. Да — как знать? Никто замки старые не собирает, а я собираю. И выходит, что среди тысяч рыжих один я — брюнет. Н-да. Замок — это вещь! Всё — на замках, всё — заперто. Не научились бы запирать имущество, так его бы и не было. Без узды — коня не освоишь.

Васса. Ишь ты как! Даже не глупо. Наталья, разливай чай.

Прохор (следит за ней). Ты говоришь, зря деньги трачу, а я вот за этот амбарный замок семь целковых дал, так мне за него уже двадцать пять дают. Соберу тысячу замков — продам в музей… тысяч за двадцать.

Васса. Ну ладно, ладно! Дай бог нашему теляти волка поймати. (Людмиле неожиданно и громко.) Отца полюбила я, когда мне ещё не минуло пятнадцати лет. В шестнадцать — обвенчались. Да. А в семнадцать, когда была беременна Фёдором, за чаем в троицын день — девичий праздник — облила мужу сапог сливками. Он заставил меня сливки языком слизать с сапога. Слизала. При чужих людях. А нашу фамилию Храповых — люди не любили.

Людмила. Ой, Вася! Зачем ты рассказала?

(Наталья всё время следит из-за самовара за матерью.)

Васса. Он — весёлый был. Забавник.

Людмила. Шутил?

Васса. Наталья, помнишь, как ты коловоротом дырку в переборке просверлила и забавами отца любовалась?

Наталья. Помню.

Васса. А потом прибежала ко мне, в слезах, и кричала: «Прогони их, прогони!»

Наталья. Помню. Это вы домашний суд устраиваете?

Прохор. Ох, язва какая!

Васса. Значит — помнишь, Наталья? Это — хорошо! Без памяти нельзя жить. Родила я девять человек, осталось — трое. Один родился — мёртвый, две девочки — до года не выжили, мальчики — до пяти, а один — семи лет помер. Так-то, дочери! Рассказала я это для того, чтобы вы замуж не торопились.

Людмила. Ты никогда не рассказывала… так.

Васса. Времени не было.

Людмила. Почему все помирали, а мы живы?

Васса. Такое уж ваше… счастье. А помирали оттого, что родились слабые, а слабые родились потому, что отец пил много и бил меня часто. Дядя Прохор знает это.

Прохор. Н-да, бивал! Это — было. Приходилось мне отнимать её из капитановых рук. Он людей бить на матросах учился, так что бил… основательно!

Людмила. А ты почему не женатый?

Прохор. Я — был. В оперетке одной поётся:

Жениться нам весьма легко,
Но трудно жить вдвоём…

Людмила. У тебя все песни на один мотив.

Прохор. Так проще, лучше слова помнишь. Я с женой четыре года жил. Больше — не решился. Спокойнее жить одному — сам себе хозяин. Зачем свои лошади, когда лихачи есть?

Наталья. Фёдор будет жить с нами?

Васса. Вылечится — будет, конечно.

Наталья. И — Рашель?

Васса. Ну… а как же? Жена.

Людмила. Какая хорошая она, Рашель!

Наталья. После суда над отцом — будут жить?

Васса (вспыхнув). Много спрашиваешь, Наталья! И любопытство твоё нехорошее.

Людмила. Не сердись, не надо!

Лиза (испуганно). Васса Борисовна… Сергей. Петрович…

Васса (как будто пошатнулась, но спокойно). Что? Зовёт?

Лиза. Они, кажется, померли…

Васса (сердито). С ума сошла! (Быстро ушла. Людмила за ней. Наталья встала на ноги, смотрит на дядю, он — растерянно — на неё.)